Уже с десяток миллиардов лет
природою решается проблема:
какой должна быть звёздная система,
чтоб разум появился в ней на свет?

Не прост вопрос. И трудно дать ответ:
как хочешь зажимай винты и клеммы,
бездушной может стать любая схема
полёта и вращения планет. 

Ведь если миллион созвездий мрачных 
в пространства колбу бросить все и сразу,
то пустота их может растворить.

Уныл расчёт попыток неудачных...
Мне кажется, чтоб солнечным был разум,
должна система Солнечною быть. 

Недавно мне приснился страшный сон
о том, что Солнце навсегда пропало
и взледенели острова устало,
а моря лепет превратился в стон. 

Ночным виденьем был я потрясён:
когда горячей капелькой металла
по горизонту Солнце вновь стекало,
я выбил небо, растворяясь в нём. 

И сам не свой, в порыве сумасшедшем,
я приближал своё лицо к нему:
в мир излучений яростных вошедший,

сжигал закрытых век слепую тьму.
Врывался в новый день, пространством грешный,
благодаря лишь Солнцу. Лишь ему...

Мала мишень. Гранатомёты плазмы
коробят, жгут кипящий реголит.
А мгла сползти в ущелья норовит:
в кавернах ищет мгла спасенья лаз, но

ей не уйти. Не жить ей больше праздно -
над кратерами Солнца шар висит,
вселенная пылает и горит,
в себе сжигая мир однообразный.

Пусть я сгорю в лучах светила. Пусть!
Пусть стану только тенью излученья,
но я увижу - верьте, не боюсь! -

протуберанцев яростных рожденье.
Я - одинок. Я - пламенная грусть
скал, обожжённых силой притяженья.

Вы видели взлетевший океан?
Вы слышали бесшумных волн раскаты?
Туман сернокислотный в час заката
стекает там по каменным лугам.

Мир без теней, без бликов, прост, как план.
Горяч базальт. И валуны горбаты. 
Небес бесцветность - это слёз утрата.
Предтечи нет ни мыслям, ни словам.

С горячечной планеты покрывало
клинками дюз готовы мы сорвать.
Мир остудить - ну, разве это мало?

Перчаткою скафандра тучи сжать
и стиснуть так, чтоб волглость морем стала.
...И по нему кораблики пускать. 

Земля... И конь голубоватой масти,
струною натянувшийся в ночи.
По росам трав сквозь мирозданье мчи
и горизонты разорви на части!

Пут притяженья нет. Не в их ты власти.
Над гривою свистят комет мечи,
а слабый огонёк моей свечи
поддерживает тёплых слов участье.

И тянет сквознячком забытых снов,
легчайших и по-детски многоцветных,
пропитывая ароматом звёзд

пыль ста дорог и двадцати веков
прошедших, настоящих и рассветных,
лежащих, словно через бездну - мост. 

Был фиолетов призрачный закат.
Песок оранжев и безмолвны дюны.
Ворованные тяготеньем луны
по небу кувыркались невпопад. 

Унылых глыб неровный рваный ряд...
Тоскливы мысли и печальны думы...
Ещё перебирает ветер струны,
но кратеров уж потухает взгляд.

Придуманные нами марсиане
в пустынях погибают, не родившись
и не впечатав в пыль свой лёгкий след. 

Как горек аромат воспоминаний!
Пересыхают русла, не пролившись
из рек артерий теплотой планет. 

Огромен шар, укрытый облаками.
Циклоны. Аммиачные моря.
Торосы. Водородная земля. 
И нет планет. И нет полян с цветами.

Уже, наверно, это было с нами. 
И мы планету строили с ноля:
сжимался газ, материки творя,
и горы расползались городами. 

Звезда планетой тоже может стать,
лишь манию величия отбросит
и будет больше отдавать, чем брать,

пускай её об этом и не просят:
вот призрачного света благодать
Юпитер тёмным лунам в дар приносит. 

Звезда упала прямо в щель Кассини
и глыбы первобытнейшего льда
оплавила. Но не текла вода,
замкнув кольцо зеленоватых линий.

Лишь зашуршал осыпавшийся иней.
Вселенские кружились обода. 
Чужих планет чужие города
жгли фонари в потусторонней сини.

Как атмосфера двигалась, полна
реальности и мистики! Печальна
равнина облаков и холодна.

Струится в храме свет зодиакальный.
Планета навсегда обручена
с угрюмым космосом кольцом астральным. 

Возможно ли планету, как звезду,
считать в мудрёных формулах-химерах
окаменевшей там, в далёких сферах,
на выгнутых орбит крутом мосту?

Возможно ли планету, как звезду,
заставить стыть в невидимых пределах,
а после в ЭВМах и Гомерах
искать рефлексов и программ узду?

Нет, это всё паранормальный бред!
Реальностью нам кажется незнанье. 
Где Гершель тот, который даст ответ

и отличит от бега разбеганье?
Ведь истину, как и размер планет,
большое искажает расстоянье. 

Как волки бродят стаи Леонид.
В безмолвной стыни, в космосе глубоком,
усталая планета одиноко
блуждает и растерянно кружит.

И хмур базальт. И холоден гранит. 
Века сочатся медленным потоком.
Ложатся формулы на лист истоком 
стихов, открытий, взлётов и орбит. 

Как трудно быть планетою забытой,
Существовать, не зная, что ты есть,
неистово скрутив спирали веры!

...А Леверье за дверью приоткрытой 
тебе уже оказывает честь,
касаясь мыслью платья атмосферы.

Здесь Солнца свет, чем звёздный, чуть сильнее.
Лучей и дней здесь медленен полёт.
Здесь метеоры о хрустальный лёд
со звоном бьются, от пространств шалея. 

Ноль Кельвина. От холода синея,
дрожат созвездья. Мрачен небосвод.
Комета, пролетая, чуть вздохнёт,
по-женски неустроенность жалея. 

Холодный, замкнутый на странность, мир,
который близок звёздам и планетам,
но точно так же и далёк от них.

Он одинок, как мудрый командир,
что, ночь не спав, отдал перед рассветом
приказ идти на штурм миров иных. 

Когда в закат из сердца рвётся крик
и волны звёзд касаются несмело,
в мечту уходят детства каравеллы,
приблизив к горизонту материк.

Росинками стремится к мигу миг,
живой водою наполняя тело,
а беспокойный разум неумело
пытается понять, как он возник?

Зачем возник? Чему и чем обязан,
родившись из вселенского огня,
что звёзд узлами крепко с солнцем связан?

Стихов и формул скальпелем звеня, 
прооперировал реаниматор-разум
планету под названием "Земля".

Отсчёт свой от ноля
воскресший космос начинает снова
в том мире, где отсчёта точка - Слово.